В середине июля мы решили сбежать от суеты, вечно чихающего от пыли и тополиного пуха города и отправиться в путешествие по России. Мы собрали все необходимое: легкую одежду, шляпы, очки, купальники, плед на случай заморозков, канистру с водой, банковскую карту (специально было помещено почти в конец списка) и старый, выцветший на солнце дедушкин атлас дорог СССР. Да, карты в нем не самые точные на сегодняшний день, да, перечень автомагистралей залит чернилами (дело рук моего отца еще в детстве, о чем он несоизмеримо жалеет и по сей день), но был какой-то совершенно особенный шарм в поездке, ориентированной именно по этим картам.

Это было не самое легкое для нас время. Нам было необходимо развеяться, побыть вдали от привычных, уже приевшихся пейзажей, наконец-то прислушаться к своему сердцу и дать волю чувствам. Итак, было решено ехать.

Оставив машину в трюме парома Кавказ-Керчь, мы поднялись по узенькой лестнице вверх на палубу под открытым небом и стали ждать отправления. Гудок. Якоря. Лампочка загорелась над кабиной капитана корабля. Отправление. Ветер шутливо сносил подолы женских платьев и завязывал волосы морским узлом. Было невозможно удерживать равновесие дольше пяти секунд, не придержавшись за поручни или соседа. Мимо пролетали чайки, увлеченные охотой. Никому не было никакого дела до гигантского морского зверя, носом разрезающего гладь воды на две части. Все уже привыкли к этому навязчивому гостю.

На другом берегу, в порту Симферополя, мы снова сели в машину и двинулись дальше. Наш путь в Ялту пролегал по нескончаемому горному серпантину. Из-за бесконечных изгибов дороги рулевое колесо почти никогда не находилось в состоянии покоя. На подъёмах закладывало уши. По обе стороны от дороги горные отвесы пестрели зелеными кустарниками, виноградниками, орешниками. По небу цвета вареных джинсов расплывалось в улыбке солнце.

До пункта назначения мы добрались только после заката, когда солнце уже окунулось в море с головой. Домик, который мы арендовали, находился у подножья одной из многочисленных здешних гор. Мы надолго завязли в бесполезном разговоре с хозяйкой. Нам нужна была лишь кровать.

Проснувшись поутру, мы первым делом отправились знакомиться с морем. Мне очень близка эта легкость приморского быта. Никого здесь не волнует, как ты выглядишь и что на тебе надето. Здесь все просто и все заворожены простыми радостями: поднять голову наверх и взглянуть на небо, пропустить песок через пальцы или впервые окунуться в еще утреннее не прогретое море.

Нас было четверо. Машина. 30 дней. 12 городов. Единение с дикой природой. Буйные реки. Бескрайние подсолнуховые поля. Безжалостное солнце. Скалистые отвесы Уральских гор. Вдохновение. Гармония. Прелесть созидания и радость возвращения домой. Спасибо, Муза Дальних Странствий, спасибо тебе, прекраснейшая из муз, но нам пора.

Нам и вправду было пора выдвигаться в путь, тогда на море был шторм в четыре балла, и мы боялись не успеть на паромную переправу к утру, пока море еще дремало.

Прошли месяцы, и я все еще отчетливо помню, как в последний раз видела море, как с упоением наслаждалась каждым его прибоем, как прощалась с ним, еще вчера мирным и безмятежным, а сегодня уже яростно выплевывающим себя на берег, разбивающимся о безжалостные волнорезы. Мы возвращались с братом из города, и чтобы добраться до нашего дома, нужно было обойти все крохотные сувенирные лавки, которыми пестрит любая набережная. Пройдя стороной и не соблазнившись купить очередную славную безделицу, мы вышли на открытую местность, и ни что теперь не удерживало буйные потоки соленого воздуха, которым Черное море овевало свою гавань. Проказник ветер заплетал волосы в изысканные прически (модные нынче стилисты окрестили бы это явления «эффектом легкой небрежности»), но как по мне, это была прическа просто очень счастливого человека, для которого это не имело абсолютно никакой важности. К слову такая имелась и у меня. Я помню, как мы с братом оживленно беседовали, пытаясь перекричать море, и резко замерли в тишине, подойдя к вышке, на которой по обычаю сидел спасатель. Я помню, как глядя на то, насколько изменчиво море, мне приходили мысли об ужасной скоротечности жизни, о неожиданном всплеске и таком же неожиданном угасании. Не успела я углубиться в своих размышлениях, как прозвучало всегда бойкое и строгое: «Пошли!». А. всегда очень тонко чувствовал эту грань и вечно по-братски вызволял меня из пучины собственных мыслей. И не оставалось больше вариантов, как только проследовать за предводителем. По дороге под чистым, звездным июльским небом, меня переполняли чувства, воспоминания о доме, мысли о любви, дружбе, в тот самый важный озаряющий момент за все путешествие я пообещала морю, что обязательно его еще раз навещу.