Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, – высшее,
что обещают человеку над его гробом, это память вечную.
И.А. Бунин

На кладбище, на белой могильной ограде, проступает пятнами ржавчина. Калитка, покрывшаяся холодной испариной, противно скрипит, хотя ее совсем недавно смазали.

Конец апреля; дни серые; памятники кладбища, небольшого, сельского, еще далеко видны сквозь голые деревья, и холодный северный ветер, вырвавшись на простор, звенит венками, повешенными заботливой рукой.

С фотографии на мраморном могильном памятнике смотрит знакомое лицо с уставшими, много повидавшими глазами. Это Пасечко Яков Максимович.

Юношей он ничем не выделялся среди других сельских парней: работал от зари и дотемна, помогая родителям как-то прокормить большую семью.

В последнюю зиму перед уходом в армию он женился. Зима была снежная, суровая, ветреная, что вполне характерно для Кулундинской степи. А день свадьбы выдался солнечный, морозный. Лошади мчали молодых по деревне, снег вихрем поднимался за копытами, колокольчики заливисто возвещали жителям о таком радостном событии, собаки, отвечая дружным лаем, выбегали из дворов. Как были счастливы в этот день Яков и Евдокия!..

Двойняшки, родившиеся в октябре, прожили всего три дня.

И вот однажды, промозглым ноябрьским днем, восемнадцатилетнего юношу вызвали в сельский совет.

– Здравствуй, Яков, – сказал председатель, стоявший под портретом Сталина, – тебе пришла повестка.

О том, что служить предстоит на Дальнем Востоке, узнал уже в Новосибирске.

1940 год. Хабаровский край. Лермонтово. Прямо за железнодорожными путями поднимается сопка. Сильно измененная людскими руками и временем, она свидетель многого. Помнит она, как сюда, в приграничное село, летом утопающее в роскошной зелени, а зимой – в серебристых туманах снегов, тянущееся вдоль речки Биры, перевез свою жену старшина санитарной части Яков Максимович. Не должна эта сопка забыть и лето 41 года, когда он, будучи уже старшиной стрелковой роты, отправлял рыдающую Евдокию Ивановну с грудным сыном в Сибирь, подальше от напряженного участка, не зная, свидятся они или нет.

Сражения Великой Отечественной войны разгорелись за тысячи километров от Дальнего Востока. Но и здесь был очень важный пост: до тех пор, пока продолжал существовать второй очаг войны, нужно было обеспечивать безопасность русско-китайской границы.

«Особых подвигов за мной не числится. Да и больших сражений не было, но по тревоге поднимали часто, так как  отдельные провокации были. Приходилось охранять военные объекты, сутками лежа в окопах, когда сапоги примерзали к ногам», – рассказывал он потом школьникам на уроках Мужества.

А через три месяца после безоговорочной капитуляции фашистской Германии, переправившись через разбушевавшуюся, вышедшую из берегов из-за проливных дождей, Уссури, начальник команды хозобслуживания 183 стрелковой роты был тяжело ранен, нарвавшись на японский отряд. Демобилизовали в день окончания Второй мировой войны.

Снег в этом году сошел рано – теплая зима и дожди сделали свое дело. Каждый день на дороге, ведущей к кладбищу, можно увидеть людей, идущих приводить в порядок могилы умерших родственников. Они проходят небольшой околок, опоясывающий слева деревеньку, носящую красивое название Березовка.

Убрав старую листву, сняв выцветшие венки, все обязательно проходят по кладбищу, останавливаясь у той или иной оградки, вспоминая своих односельчан. Не пройдут они и в этот раз мимо памятника из белого мрамора, с фарфоровой фотографии которого смотрит убеленный сединами красивый мужчина, председатель колхоза «Красный Сибиряк», человек, награжденный орденом Ленина и орденом Трудового Красного Знамени, Пасечко Яков Максимович. Вечная память ему.

Я буду помнить тебя всегда, самый добрый, самый мой любимый прадедушка.

То, что лежит в могиле, разве ты?
Разлуками печально был отмечен
Твой трудный путь. Теперь их нет. Кресты
Хранят лишь прах. Теперь ты мысль. Ты вечен.

                                                  И.А. Бунин. Памяти